Уже в десять я сидела на кухне.
В воздухе носились запахи ванили, жженного сахара и кофе.Привычный, но не приевшийся букет. Звуков почти нет,кроме звука чужих, но очень нужных, шагов, шипения газа, закипающего кофе и собственного дыхания.
Перед глазами небольшая книжечка, про такие обычно говорят: "видавшая виды". Это сама по себе странная книжечка, но еще страннее она оттого, что это не что-то привычное, вроде любимой обоими Цветаевой, не Блок даже. А плохо знакомая нам, но хорошо знакомая им Анна Ахматова. "Четки". И я как четки перебираю страницу за страницей, зачитывая строки вслух. Редко делаю записи в блокноте.
Поглядываю на турку.
С приятным бульканьем кофе из турки перекочевал в маленькие белые чашки. Нет, сахара не надо. И сливок тоже. Сядь рядом.
Над чашками тонкие струйки пара. от них веет теплом. Уютом.
А большего не надо.
В воздухе носились запахи ванили, жженного сахара и кофе.Привычный, но не приевшийся букет. Звуков почти нет,кроме звука чужих, но очень нужных, шагов, шипения газа, закипающего кофе и собственного дыхания.
Перед глазами небольшая книжечка, про такие обычно говорят: "видавшая виды". Это сама по себе странная книжечка, но еще страннее она оттого, что это не что-то привычное, вроде любимой обоими Цветаевой, не Блок даже. А плохо знакомая нам, но хорошо знакомая им Анна Ахматова. "Четки". И я как четки перебираю страницу за страницей, зачитывая строки вслух. Редко делаю записи в блокноте.
Поглядываю на турку.
С приятным бульканьем кофе из турки перекочевал в маленькие белые чашки. Нет, сахара не надо. И сливок тоже. Сядь рядом.
Над чашками тонкие струйки пара. от них веет теплом. Уютом.
А большего не надо.